Неточные совпадения
Бьет перепел, дергает в траве дергун, урчат и чиликают перелетающие коноплянки, по
невидимой воздушной лестнице сыплются трели жаворонков, и турлыканье журавлей, несущихся в стороне вереницею, — точный звон серебряных
труб, — слышится в пустоте звонко сотрясающейся пустыни воздушной.
Самгину казалось, что воздух темнеет, сжимаемый мощным воем тысяч людей, — воем, который приближался, как
невидимая глазу туча, стирая все звуки, поглотив звон колоколов и крики медных
труб военного оркестра на площади у Главного дома. Когда этот вой и рев накатился на Клима, он оглушил его, приподнял вверх и тоже заставил орать во всю силу легких...
Ветер свистит, весь воздух туго набит чем-то
невидимым до самого верху. Мне трудно дышать, трудно идти — и трудно, медленно, не останавливаясь ни на секунду, — ползет стрелка на часах аккумуляторной башни там, в конце проспекта. Башенный шпиц — в тучах — тусклый, синий и глухо воет: сосет электричество. Воют
трубы Музыкального Завода.
Там, спасаясь от какой-то
невидимой погони, мчались, давили, перепрыгивали друг через друга тучи — и окрашенные тучами темные аэро Хранителей с свисающими черными хоботами
труб — и еще дальше — там, на западе, что-то похожее —
А слева блестят золотые поющие
трубы оркестра, и Ромашов чувствует, что между генералом и музыкой протянулась
невидимая волшебная нить, которую и радостно и жутко перейти.
Влезая на печь и перекрестив дверцу в
трубе, она щупала, плотно ли лежат вьюшки; выпачкав руки сажей, отчаянно ругалась и как-то сразу засыпала, точно ее пришибла
невидимая сила. Когда я был обижен ею, я думал: жаль, что не на ней женился дедушка, — вот бы грызла она его! Да и ей доставалось бы на орехи. Обижала она меня часто, но бывали дни, когда пухлое, ватное лицо ее становилось грустным, глаза тонули в слезах и она очень убедительно говорила...
Но порою, и всё чаще, Артамоновым овладевала усталость, он вспоминал свои детские годы, деревню, спокойную, чистую речку Рать, широкие дали, простую жизнь мужиков. Тогда он чувствовал, что его схватили и вертят
невидимые, цепкие руки, целодневный шум, наполняя голову, не оставлял в ней места никаким иным мыслям, кроме тех, которые внушались делом, курчавый дым фабричной
трубы темнил всё вокруг унынием и скукой.
Между тем черное оконце над яслями, до сих пор
невидимое, стало сереть и слабо выделяться в темноте. Лошади жевали ленивее, и одна за другою вздыхали тяжело и мягко. На дворе закричал петух знакомым криком, звонким, бодрым и резким, как
труба. И еще долго и далеко кругом разливалось в разных местах, не прекращаясь, очередное пение других петухов.
И когда услышал зычный, резкий голос из горшка и слова: «Лети, лети, лети!», то, не владея собою от бешенства, торопливо схватил коробочку с мазью, натер себе руки, ноги, лицо и грудь… и вмиг какая-то
невидимая сила схватила его и бросила в
трубу.
Ей стало приятно смотреть, как чухонский лохматый Авель старается услыхать слухом неслышное и заглянуть на сторону
невидимую, и она стала выходить ночью и подолгу сидеть с Авелем здесь между камнями. Сурово, строго и свежо как в воздухе, так и на душе. И капитанская
труба с судна нет-нет да и раздастся, раз от разу зычнее.